После победы в Париже Шарапова рассказала о ходе финала, о том, что заставляло её продолжать играть, когда многие не верили в неё, о том, что думала об Олимпиаде, ближайших планах и многом другом.
Мария Шарапова, победив Сару Эррани в финале «Ролан Гаррос», стала обладательницей «Карьерного шлема» — то есть теннисисткой, в активе которой есть титулы на всех четырёх турнирах «Большого шлема». Перед началом пресс-конференции, в которой принял участие и специальный корреспондент «Чемпионат.com», глава WTA Стэйси Элластер и бывшая французская теннисистка Натали Деши вручили Марии кусок победного грунта в прозрачном футляре. После этого россиянка ответила на вопросы многочисленных журналистов, рассказав о ходе финала, о том, что заставляло её продолжать играть, когда многие не верили в неё, об улучшении своей физической подготовки и игры на грунте, об изучении французского, о том, что думала об Олимпиаде, ближайших планах и многом другом.
— Вы полностью доминировали в этом матче, как и на турнире в целом. Как вы сегодня себя чувствовали, и что ощутили сразу после того, как реализовали матчбол? — Я бы сказала, что это нечто сюрреалистичное. Самый уникальный момент, который когда-либо был за годы моей карьеры. Я никогда бы не подумала, что такое случится; раньше я думала, что победа на Уимблдоне в 17 лет так и останется самым ценным моментом в карьере. Но когда я сегодня упала на колени, то осознала, что это что-то по-настоящему особенное и ценное.
— Вы собрали все четыре компонента «Большого шлема», чего не смогли добиться, к примеру, такие знаменитые теннисисты, как Настасе, Сампрас, Роузволл. Что вам вспоминается, если оглянуться и окинуть мысленным взглядом весь путь от начала вашей карьеры до сегодняшнего, возможно, одного из самых счастливых дней? — Конечно, это был очень длинный путь, ведь я начала заниматься теннисом, будучи совсем маленькой. И он ещё не завершён – заметьте, сидя здесь, я не говорю, что заканчиваю карьеру, потому что я очень далека от этого. Я знаю, что могу ещё многого добиться, и верю в свою игру. Думаю, в вере в себя, в то, что мне всегда есть что улучшать в своём теннисе, есть в чём прибавлять и заключается одна из причин того, что я завоевала свой четвёртый трофей на турнирах «Большого шлема», победила на «Ролан Гаррос». На любом покрытии – грунте, траве, харде, я стремлюсь прогрессировать. Добавить чуть-чуть там, чуть-чуть здесь – это то, чего я хочу. Неважно, насколько это тяжело, неважно, сколько людей не верит в меня, думает, что я не смогу перейти через какой-то барьер, зайти дальше определённой точки. Мне всё равно, я просто не слушаю такие высказывания. Я всегда прислушиваюсь к себе, к своему внутреннему голосу, а он говорил мне, что я смогу улучшить свою игру и добиться успеха. И я сделала это.
— Что вы сегодня доказали себе? — Не знаю. Наверное, можно сказать, что вне зависимости от того, сколько ударов я получала в своей карьере, я всегда преодолевала их последствия и возвращалась. Я никогда не искала себе оправданий – ни для того, чтобы озвучивать их другим людям, ни для самой себя. Я всегда рассчитывала на свой талант и на помощь моей команды. В конце концов, именно это и помогало мне. Я верю в то, что я делаю, и горжусь этим. Я люблю свою работу, и всегда говорила об этом: я люблю играть в теннис.
Я могла бы сказать, что мне это давно не нужно. Смотрите, у меня есть деньги, есть победы, в том числе на турнирах «Большого шлема», есть репутация, слава. Но когда твоя любовь к чему-то перевешивает всё это, тогда ты продолжаешь вставать рано утром, когда на улице ещё холодно, когда ты знаешь, что наступающий день может оказаться для тебя очень тяжёлым, когда ничего не работает, не получается, когда чувствуешь, что почти весь мир не верит в тебя, и ощущаешь себя очень незначительной. Однако если не обращать на всё это внимания, то можно добиться по-настоящему многого.
— Если вернуться к матчу – у Сары было немало отличных укороченных ударов, но вы почти всегда добегали до них. Скажите, откуда у вас взялись столь качественные атлетические навыки? Вы по-настоящему здорово передвигаетесь на грунте. — Простите, я сделаю глоток воды (улыбается и отпивает из стакана). Да, я уже говорила, что серьёзно улучшила уровень своей физической подготовки. С самого первого грунтового турнира в нынешнем сезоне я двигаюсь намного лучше, чем раньше, и чувствую себя более комфортно. Наверное, можно даже сказать, что это ощущение пришло не в этом, а ещё в прошлом году. Я начала верить в свои силы в затяжных розыгрышах. Кроме того, теперь я намного лучше восстанавливаюсь физически.
— В начале вашей карьеры, однако, вы гораздо менее комфортно чувствовали себя на грунте. — Да.
— Был какой-то ключевой момент, в который вы поверили в свои силы на этом покрытии, или вы просто улучшали все компоненты шаг за шагом? — Скорее я потихоньку прогрессировала. Не было конкретного момента, в который я поняла: о, теперь я могу делать это. В предыдущие годы у меня было много тяжёлых матчей на «Ролан Гаррос». Но, например, в матче с Жюстин я сумела дойти до третьего сета (в третьем круге в 2010 году – прим. «Чемпионат.com»), в котором у меня было немало шансов на победу – а она была, бесспорно, лучшим игроком на грунте в мире. Помню, что в том матче я хорошо защищалась, возвращала мячи на её половину и заставляла её наносить всё новые и новые удары. Я чувствовала, что поймала игру, и у меня не было ощущения, что она намного превосходит меня, несмотря на то, что она очень успешно выступала на грунте, в отличие от меня. Возможно, тогда я поняла, что однажды у меня будут шансы победить здесь.
— Вы хорошо говорите по-французски… — Ой, пожалуйста, давайте делать комплименты там, где они заслуженны. Это явно не тот случай (смех в зале).
— Вы собираетесь учить французский, чтобы, вернувшись в следующем году, говорить на нём более бегло? Может быть, теперь он вам понравится? — На самом деле, первое, что я сделала, когда травмировала плечо и знала, что не буду играть как минимум два-три месяца – нашла французскую школу неподалёку от моего дома и брала приватные уроки каждый день на протяжении трёх месяцев. Даже не знаю, что побудило меня к этому. Однако потом мне пришлось начать ездить в Финикс к специалисту по лечению плеча, и это занимало все дни на рабочей неделе – так что, к сожалению, занятия французским пришлось прекратить. На самом деле все думали, что я сошла с ума, потому что есть так много других вещей, которые я могла бы сделать за это время – однако я сразу подумала, что должна выучить ещё какой-нибудь язык, и выбрала французский. Правда, далеко я не продвинулась, но всё же…
— Разумеется, все знали, что вы выиграли турнир, но всё же – как вы отреагировали, когда на церемонии награждения вас назвали финалисткой? — Это было забавно. Мне понравилась реакция Сары, когда она радостно подняла руки (смеётся). Приятно видеть, что финалистка находится в хорошем настроении; потом это было заметно и по её речи, по тому, как она говорила. Приятно слышать искренние, настоящие слова.
— Скажите, собираетесь ли вы завтра смотреть матч – может быть, вместе с Сашей – и за кого будете болеть? — О котором матче вы говорите (смех в зале)? О его матче или…
— О финале. — Ой, я не знаю – просто он тоже играет завтра. Возможно, завтра я буду в самолёте, пока что не могу точно сказать. К тому же я слышала, что прогноз погоды не очень хороший. Но я точно не буду строить своё расписание вокруг мужского финала.
— А за кого будете болеть? — Не знаю. Если честно, то сейчас это последнее, о чём я думаю.
— За Надаля или за Новака? — Я правда не знаю. Я буду рада, если Новак выиграет, потому что здесь он ещё не побеждал – но я видела теннис Надаля на этом турнире и могу сказать, что он играет великолепно. Так что матч должен получиться интересным.
— Каковы ваши ближайшие планы? Наверняка вы очень рады, что подходите к траве в такой отличной форме? — Ну, после финала я спорила со своим тренером относительно того, сколько дней отдыха я могу взять. Я настаиваю на четырёх, а он говорит, что хватит и трёх (смех в зале), что вполне типично (улыбается). После этого я позвонила маме, мы немного поговорили, и она сказала: «Теперь ты можешь отдыхать дня четыре». Я ответила: «Нет, мам, возможно, только три». Она сказала: «В любом случае как следует насладись этими тремя или четырьмя днями отдыха и возвращайся к работе». Такова философия в моей семье. Потом я позвонила папе; оказалось, что сейчас он едет на велосипеде. «О, отличная работа. Поговорим позже» — сказал он (взрыв смеха в зале). Великолепная поддержка семьи (смеётся). Нет, конечно, он был очень рад, но сказал: «Я на велосипеде, так что перезвоню тебе позже» (смех в зале). О, моя семья…
Так что ближайшие три или четыре дня я буду наслаждаться отдыхом, а потом вернусь на любимые травяные корты. Не могу дождаться, когда выйти на них и начну подготовку к Уимблдону.
— Вы всегда очень серьёзны и сосредоточены во время матчей. Бывает ли при этом, что после каких-то розыгрышей вы сильно довольны собой, довольны выполнены ударом – например, кручёной свечой навылет или резаным с форхенда? — Ну, если я выполняю резаный с форхенда, значит, что-то точно идёт не так (смеётся). Играть резаным справа мне не стоит.
— Но один раз вы таким образом выполнили удар навылет. — Это была большая ошибка. Нет, конечно, какие-то розыгрышей на этом турнире меня радовали. Но, к примеру, я не лучшим образом сыграла в четвёртом круге. У меня было ощущение, что три матча я провела на хорошем уровне, а потом этот уровень немного снизился. Но я смогла улучшить игру. Завершив тот поединок, я сказала себе – я в четвертьфинале, у меня есть шансы, и я должна двигаться вперёд. Я понимала, что не могу позволить себе играть так же, если хочу победить на турнире, и очень рада, что смогла сделать это.
— С тех пор, как вы начали работать с Томасом Хогстедтом, ваша игра, похоже, очень сильно улучшилась, и вы добились серьёзных успехов. Насколько он значим для вас? — Вне всяких сомнений он стал прекрасным добавлением к моей команде. Я очень сильно уважаю его, его работу и энергию, которую он привносит. Он энергично ведёт себя в боксе, говорит правильным слова, и, кроме того, он по-настоящему знает спорт. Думаю, он запирает себя в комнате и смотрит теннис 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Я безгранично уважаю его за это. Он любит игру, и с полной отдачей взялся за работу со мной с первого же дня, что я очень сильно ценю.
— Перед церемонией награждения вы смотрели на какую-то бумажку. Там было записано сообщение? — Нет-нет, я просто пыталась запомнить несколько слов на французском (улыбается).
— Вы действительно совсем не готовились к речи? — Нет, я ничего заранее не готовила. Я не из тех, кто пишет речь до победы, можете мне поверить.
— Вы выиграли все четыре турнира «Большого шлема» и стали первой ракеткой мира. О чём вы теперь мечтаете? — Мечты у меня всё те же. Я всегда хочу быть лучшей на корте и быть хорошим человеком – думаю, в жизни это очень важно. Сегодня я выиграла свой четвёртый турнир «Большого шлема», «Ролан Гаррос». Но даже если бы прежде у меня не было трёх побед, то я всё равно так же радовалась бы успеху.
— Какие-то конкретные спортивные цели у вас есть? — Следующий турнир, которым станет Уимблдон. И после этого Олимпиада, на которой я мечтала сыграть с детства.
— По силам ли вам собрать «Большой шлем» за календарный год? — Это очень тяжело, но всё возможно. Надо, чтобы совпало и здоровье, и высокий уровень тенниса. Большой шанс оформить его есть у Новака. Если у него всё получится, то это будет очень серьёзным достижением. Я думаю, что люди просто не понимают, насколько тяжело это сделать.
— Мария, спасибо вам за возможность услышать российский гимн на «Ролан Гаррос». Во время его исполнения у вас в мыслях проносились какие-то слова гимна: старые или новые? — Я почему-то сразу подумала об Олимпиаде в этот момент. Это первый раз, когда после моей победе на турнире «Большого шлема» игрался гимн, и это было здорово. Тем более, я никогда не видела, чтобы на церемонии так делали.
— Как с кем вы планируете отпраздновать победу? — Вечером пойду на ужин со своей командой. Тут ещё и друзья прилетели. А как будем праздновать, ещё не знаю, у меня не было времени со всеми поговорить.
— Как вы планируете готовиться к Олимпиаде после Уимблдона? Останетесь в Великобритании или поедете ещё куда-нибудь? — После Уимблдона я полечу в США где-то на десять дней, поскольку я уже где-то восемь недель не была дома. А потом уже заранее вернусь в Лондон.
— А вы уже определились, где будете жить во время Олимпиады? — Да, буду жить в доме рядом с Уимблдоном, потому что от олимпийской деревни до него очень далеко.
— После завершения матча вы сразу взяли свой телефон. Кто первым прислал поздравление? — Нет, я просто маме написала, что выиграла.
— А она не смотрела матч? — Нет.
— Сейчас у вас впереди фотосессия с кубком на фоне Эйфелевой Башни. Несмотря на то, что спортсмены люди суеверные, вы заранее подбирали себе какое-то платье для этого случая? Думали, как будете смотреться? — Даже когда у меня появлялась подобная мысль, то я сразу старалась её уничтожить. А после матча я это пока не обсуждала. Я сразу позвонила родителям, Саше, и всё. До этого вопроса дело ещё не дошло. Но я думаю, что у меня в сумке что-нибудь найдётся.
— Какие-то сложности по ходу матча у вас возникали? После вашего уверенного начала и двух брейков Эррани стала постепенно огрызаться. Для вас было в принципе ожидаемым, что она прибьётся к корту и начнёт оказывать сопротивление? — По счёту кажется, что всё сложилось легко, но на самом деле матч получился для меня сложным. Я начала очень хорошо, но потом она, конечно, прибавила и стала ошибаться меньше, чем в первых четырёх геймах, доставала больше мячей, использовала резаные и укороченные удары. Было непросто с ними справляться, но я всё равно старалась играть агрессивно. Последний гейм был очень тяжёлым, потому что у неё тоже были шансы его выиграть.
— Вы на этом «Ролан Гаррос» разговаривали с Новаком Джоковичем? — Ну, мы видимся при случае. Я однажды тренировалась после него. Интересуемся друг у друга, что нового, как дела. Ничего особенного. Про теннис мы обычно не говорим.
