5 марта одной из лучших российских теннисисток XXI века Анне Чакветадзе исполнилось 25 лет. Её отец Джамал рассказал о детстве и становлении дочери.
— Джамал, мы поздравляем вас с днём рождения вашей дочери. Давайте перенесёмся на 17 лет назад и вспомним, с чего всё начиналось. Почему вы отдали дочь именно в теннис? Чья это была инициатива? — На самом деле, это не моё решение, это мама отдала её в теннис. Аня в детстве занималась музыкой, играла на фортепиано, и для того, чтобы у неё сформировалась хорошая осанка и она была физически развитой, мама решила отдать её в спорт. Наталья выбрала теннис, и мы отдали её в детскую группу на "Динамо"
— А почему именно в этот вид спорта? — Мы думали над тем, что выбрать. Просто бегать не очень хотелось, и Наталья решила, что для девочки теннис – идеальный вариант.
— Вы в прошлом – профессиональный футболист. У вас какие идеи по этому поводу были? — У меня никаких идей не было, это полностью инициатива мамы. К сожалению, у меня тогда не было особого времени заниматься этим, я очень много работал.
— А когда вы поняли, что всё серьёзно и этим надо заниматься профессионально? — Я понял это, когда Ане было 12 лет.
— А эти четыре года Аня ходила в детскую группу и играла просто для себя? — Да. Она ходила в общую группу, а потом решила закончить с занятиями по фортепиано. Говорит: "Я лучше буду играть в теннис". Я отвечаю: "Ну, тогда играть надо хорошо!" — на что она: "Я буду играть хорошо". Ну ладно, на этом и условились. Тогда уже я подключился к процессу – и с тренировками, и с клубом, и с тренером, и со всем прочими делами.
— Аню никогда не нужно было заставлять идти на корт? — Никогда! Её никогда не надо было ни заставлять, ни упрашивать, она сама всегда горела желанием играть.
— А что говорили тренеры в тот период относительно её потенциала в профессиональном теннисе? — Например, из "Динамо" её отчислили как неперспективную. Её и Веру Душевину, их обеих отчислили как неперспективных. Вера ушла в "Лужники", а нам по дороге домой было удобно в "Красном Октябре", потом клуб начал называться "Валери". Мы ушли туда в платную группу.
— И как Аня отреагировала на такое резюме тренера? — Ей было обидно, безусловно.
— Как складывались дела на новом месте? — Сначала она ходила в обычную группу так же, как и все ребята и девчонки. Их там было 15 человек, каждый по 50 раз мячик ударит, и всё. Когда она бросила все прочие дела и решила заняться теннисом серьёзно, мы стали думать, что делать дальше. Несколько раз в неделю она тренировалась индивидуально. До 12 лет у неё персонального тренера фактически не было, а в 12 лет появился Виктор Павлов. С ним у Ани пошли первые успехи. В 13 лет она выиграла первенство России в категории "до 14 лет", затем в более старшей возрастной группе, и пошло-поехало.
— У Ани достаточно быстро пошли успехи – сначала на российском уровне, а затем и на международном. Что вы в этот момент чувствовали? Вы уже понимали, что с этим ремеслом она свяжет свою жизнь? — Честно говоря, особо ничего серьёзного не ожидал. Я думал: играет и хорошо, пусть получает удовольствие. В 14 лет мы начали участвовать в турнирах ITF с призовым фондом $ 10 000, и я понял, что с профессионалами она играет на равных.
— Как Аня относилась к победам и поражениям? Насколько сильно переживала удачи и провалы? — Да, был период, когда она сильно переживала поражения. Ну а победам, соответственно, радовалась. Ничего экстраординарного в этом плане у нас не было, всё так же, как и у других детей. Самое главное, что она хотела заниматься этим, любила играть. А когда человек чего-то хочет, он добивается своих целей. Мы её никогда не заставляли играть в теннис, обязательно выигрывать или что-то такое. Всё было её инициативой
— Кто с Аней ездил по турнирам? — В основном я, но иногда мама.
— Тренер постоянный с ней был? — Честно говоря, постоянного тренера у нас не было. Как вам сказать? По большей части тренер занимает психологическую функцию – настраивает на матч, даёт какие-то советы и т.д. Он, своего рода, отдушина для теннисиста. Роль тренера очень важна на начальном этапе, когда он ставит технику и учит азам, а потом уже больше игрок делает тренера, чем тренер игрока. Хотя, конечно, порой что-то надо подправить или подчистить в технике. Когда есть взаимопонимание – есть и польза, когда его нет – толку не будет от этого сотрудничества, каким бы золотым тренер ни был.
— С поляком Павлом Островски у неё было это самое взаимопонимание? — Он её учил агрессивности. Паша жил у нас дома, они тут же у нас тренировались. По своей сути он – агрессор. Понимаете, у неё нет таких физических данных, чтобы всё время быть агрессивным игроком. Он неплохой тренер, тут я ничего не могу сказать, но он целенаправленно учит только бить, по всем мячам и из любых углов. Ане же надо играть разнообразнее, она немного иной игрок. Потом они разошлись – отчасти из-за этих разногласий, отчасти из-за его личных проблем с работой. Он хороший тренер, но он из категории бьющих теннисистов, а не разыгрывающих. Ане надо иногда подрезать, иногда разыграть, иногда сыграть в пустое место и т.д. Он же учил её только бить, всё время и из всех положений.
— Какое-то время Аня работала в академии Крис Эверт, не так ли? — Да, она была у неё некоторое время. Она была в её академии несколько раз. Сама Крис присутствовала на тренировках, иногда выходила на корт, но в основном там тренирует её брат Джон. Крис, по сути, лицо академии, настоящий бренд.
— А сколь плодотворным получилось сотрудничество с аргентинцем Мартином Стригали? — С ним мы работали в академии Патрика Муратоглу. Он ей ставил удар справа – тот самый аргентино-испанский удар, очень кручёный. Раньше она никогда его не использовала. Он сделал своё дело. Мы были и в других академиях. Знаете, когда чего-то игроку не хватает, надо ехать к тому тренеру, который на этом элементе специализируется. Один ставил ей удар справа, другой подачу, кто-то учил агрессивности, а вот Виктор Николаевич Павлов больше психолог. Мне не нравится его техника, но он настолько хороший психолог и так умеет настраивать, что у него мёртвый заиграет. Это удивительное качество.
— В 2003 году Аня вышла в финал юниорского Уимблдона. Тот матч она проиграла. Как Аня переживала эту неудачу и какое влияние этот результат оказал на её дальнейшую карьеру? — После этого она больше не участвовала в юношеских соревнованиях. Она была уверена в том, что выиграет турнир, но не получилось. Это многое ей дало. Аня многое осознала, стала настраиваться на матчи совершенно иначе. Это действительно многое в ней изменило. Порой поражения дают больше, чем победы.
— В следующем сезоне она стала активно выступать на турнирах WTA-тура, и успехов не пришлось ждать долго. Аня быстро поднималась по рейтингу, одерживала громкие победы, в том числе над Настей Мыскиной на US Open. Как её приняли в этом мире? — Её приняли вполне нормально. Она легко вошла в новый для неё мир.
— А вы как воспринимали все эти переезды по именитым турнирам, знакомство с известными теннисистками? — Вполне адекватно. Да, мне было интересно всё это, но главное, я понял, что горшки не боги обжигают.
— Вы сам выходили на корт или помогали только советами? — Конечно, выходил. И до сих пор выхожу. Мне теннис очень нравится. Я сам из игрового вида спорта, поэтому теннис мне очень нравится. Я, может, и не слишком хорошо играю, зато получаю от этого удовольствие.
— Какую победу Ани вы бы особо выделили? — Мне запомнился матч в Сан-Диего в 2007 году с Винус Уильямс. Это была очень хорошая встреча. Я считаю, что это был её лучший матч в жизни.
— Но она также обыгрывала и Серену Уильямс… — Да, но это был не лучший матч. Я присутствовал тогда на Итоговом чемпионате года в Мадриде, в том же 2007 году. Тогда Серена снялась из-за травмы с матча. Я не могу назвать эту встречу хорошей, поскольку тогда это была не та Серена, которую мы все знаем. Она играла неважно и была не в лучшей форме. Лучшим матчем Ани я считаю поединок с Винус.
— А лучшим турниром? Открытый чемпионат США в 2007 году, где она добралась до полуфинала, или что-то иное? — Мне кажется, что одним из её лучших турниров был Australian Open в том же сезоне, и четвертьфинал с Шараповой мне запомнился. В США она имела шансы и на выход в финал, но тогда в борьбе уступила Светлане Кузнецовой. В том матче удача улыбнулась сопернице, вот и всё.
— Ане исполнилось 25 лет. Для тенниса это ещё не пенсионный возраст, но уже достаточно солидный. Как вы оцениваете, Анина карьера к 25 годам полностью удалась, и она себя реализовала на 100%, или всё-таки её потенциал гораздо больше? — Я думаю, что она себя не реализовала на 100%. Она хочет, и она ещё сможет себя как-то показать.
— Аня серьёзно настраивается на продолжение карьеры? — Да, абсолютно. Я стучу по дереву, вроде бы все проблемы позади. Посмотрим, что получится.
— У вас уже есть какой-то план, когда всем ждать успехов от Ани – в этом году или в следующем? — Насчёт успехов не знаю, но определённый план есть. Не буду его озвучивать заранее, оставим это в секрете.
