ЛЕТОМ БЫЛИ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ОТ «РУБИНА» И «АЛАНИИ»

— В апреле исполнится шесть лет с тех пор, как вы перешли в ЦСКА. Были ли за это время моменты, когда пришлось пожалеть об этом решении?

— Да, в самом начале армейской карьеры. Тогда меня не выпускали на поле, что после «Торпедо», где играл постоянно, было крайне непривычно. По молодости воспринимал ситуацию предельно остро и подошел к Газзаеву с просьбой отпустить. На что Валерий Георгиевич сказал: «И не думай! Я тебя не для этого брал. Тренируйся и жди — шанс показать себя обязательно представится». Сейчас очень ему благодарен — будь на месте Газзаева кто-то другой, совершенно непонятно, как сложилась бы моя судьба.

— А вы ею довольны? Особенно нынешним положением в команде?

— Да. Сейчас воспринимаю ситуацию иначе, чем даже полгода назад, когда долго раздумывал о переходе в другой клуб. После тяжелых раздумий понял, что этот этап карьеры тоже надо пережить, что никакой безнадежности нет — все зависит только от меня. А все остальное меня в ЦСКА абсолютно устраивает — счастлив, что работаю в этой команде и с этими людьми. Так что сегодня стараюсь искать только позитив.

— Говорят, у вас был конфликт с Леонидом Слуцким. Это правда?

— Некий конфликт между нами действительно случился. Но это дела давно минувших дней, подробности которых вспоминать не хочется. Евгений Леннорович (Гинер. — Прим. «СЭ») собрал нас в своем кабинете, мы поговорили, пожали друг другу руки и, надеюсь, навсегда забыли о случившемся. Продолжаем работать вместе ради побед ЦСКА.

— Себе вы как-то объясняете, почему сидите на скамейке?

— Объяснение только одно: на данный момент есть игроки, которых тренер считает сильнее. Значит, мне работой на тренировках надо убеждать его в том, что на меня тоже можно положиться. И по максимуму использовать каждый шанс…

— …которых с возвращением Вагнера и восстановлением Думбья может стать еще меньше.

— Конкуренция в ЦСКА всегда была высокой, и я считаю это огромным плюсом даже для тех, кто сидит на лавке. Добиться чего-то можно только в условиях соперничества. Если ты, конечно, правильно подходишь к делу.

— Вы к делу правильно подходите?

— Сейчас, как мне кажется, да. А вот раньше вопросы были (улыбается).

— Как быть, если следующие полгода пройдут так же, как предыдущие? Могут появиться мысли о смене клуба…

— Все подобные мысли я передумал летом. Сейчас в голове только одно — как прибавить в ЦСКА, чтобы выходить на поле регулярно. Повторю: после долгих раздумий понял, насколько мне комфортно именно в этой команде. Если раньше единственным критерием было постоянное пребывание на поле, то теперь воспринимаю жизнь объемнее, что ли. Мне очень важно быть счастливым там, где нахожусь и работаю. Но это совсем не значит, что смирюсь с пребыванием на скамейке.

— Летом у вас были конкретные варианты перехода?

— Да. Меня хотел купить «Рубин» и арендовать «Алания». Долго все взвешивал, но в итоге решил: уйти из команды, ставящей самые высокие цели, да еще и, по сути, ставшей домом, — слишком легкий путь. Он точно не для сильных людей. А мне хочется считать себя сильным.

— Так ведь аренда — не уход. А игровая практика в любом случае важна…

— Над владикавказским вариантом размышлял до самых последних дней трансферного окна, но все-таки предпочел остаться — из аренды тоже можно не вернуться. Сейчас уверен, что поступил правильно.

ИНТЕРЕС «МЮ» ПРИВЕЛ В ЛЕГКИЙ ШОК

— Насколько близки к истине ходившие год назад смутные слухи об интересе к вам некоего европейского клуба?

— В конце 2011 года мне в Майами, где я отдыхал, позвонил Зоран Тошич. Сказал, что ко мне есть интерес одного хорошего клуба. Зоран спросил: может ли он дать мой телефон людям, которые уполномочены вести переговоры? При этом, как настоящий сербский партизан, так и не сказал, о каком именно клубе речь.

Я дал ему номер сестры, которая владеет несколькими иностранными языками. Ей позвонили и попросили о встрече в Москве, на нее отправился отец. И только там выяснилось, что речь идет о «Манчестер Юнайтед». Тут я пережил легкий шок. Естественно, подумал, что об игре в таком клубе любой футболист может только мечтать…

Последовал звонок нашего генерального директора Романа Бабаева, который попросил меня прийти в клубный офис сразу после возвращения в Москву. И я понял, что переговоры в самом разгаре.

— Что же было потом?

— Как я узнал, прежде чем вступить в переговоры, меня несколько раз просматривали, наводили справки. Зорану за консультацией звонил сам Фергюсон. И все вроде бы развивалось как надо: после новогодних праздников английские представители сказали, что клубы договорились и переход готов на 80 процентов. Оставалось только получить английскую рабочую визу. Ввиду отсутствия у меня игр за сборную, это стало проблемой, однако они пообещали решить ее, подключив Фергюсона. Но, видимо, не получилось — здесь, в Кампоаморе, на таком же сборе год назад мне сообщили, что перехода не будет.

— С тех пор тема не поднималась?

— А как она может подняться, если я за сборную по-прежнему не играю?

— И какие чувства вы испытывали во время всей этой истории?

— Сначала, как я уже сказал, — шок. Естественно, очень приятный. Потом жуткое разочарование. Но жизнь на этом не заканчивается.

ПАРА ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛЫХ НЕДЕЛЬ В АВГУСТЕ

— Какой день за эти шесть лет в ЦСКА стал для вас самым счастливым?

— О, их было много! Один, наверное, не выделю.

— А самым тяжелым?

— Самым тяжелым был не один день, а пара недель в конце прошлого лета, о которых мы уже говорили. Зато они изменили меня в лучшую сторону.

— В нынешней схеме ЦСКА вы можете сыграть на пяти разных позициях. А какую сами предпочитаете?

— Говорю совершенно искренне: мне все равно. Конечно, в душе я — атакующий игрок, но уже настолько привык действовать в опорной зоне, что никаких проблем не испытываю. Где нужно команде, там и готов играть.

— Главная, пожалуй, претензия к вашей игре: малое количество результативных действий — голов и последних передач.

— Если есть претензия — значит, есть и повод для нее. Но, играя прежде всего на оборону, забивать и отдавать тяжело. Мне кажется, что с главными своими задачами — разрушением чужих атак и началом собственных — я более менее справлялся.

— То есть к самому себе претензий у вас нет?

— Есть, конечно, и очень много. Всегда нахожу то, что мог бы сделать лучше — даже на тренировке. Но вы же спрашивали о другом.

— Еще по юношеской сборной России помню, насколько ярко выражены у вас лидерские качества. Но что происходит с ними, когда сидишь на скамейке? Как их можно реализовывать там?

— Так ведь полем дело не ограничивается. Да, я — лидер по натуре и не считаю, что это надо скрывать. Уверен, что в любой ситуации нужно оставаться самим собой.

— А партнеры вас лидером признают?

— Это у них надо спрашивать. Вообще-то лидеров у нас достаточно, как и должно быть в команде, претендующей на высшие места. Но мне хочется верить, что меня уважают и ко мне прислушиваются.

НЕПРЕРЕКАЕМЫХ АВТОРИТЕТОВ ДЛЯ МЕНЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ

— Помню, как в той же юношеской сборной вы на эмоциях после успешного завершения отборочного турнира в Бирмингеме напоили всю гостиницу пивом. Сейчас на такие поступки способны?

— Конечно! Если представится такой же повод, как выход российской сборной в финал чемпионата Европы после огромного перерыва, да еще из группы с англичанами, голландцами и чехами, то обязательно сделаю что-нибудь подобное. Тем более что это был один из самых счастливых моментов в жизни.

— Я сейчас не о щедрости, а о спонтанности. За шесть прошедших лет не отучились от поступков на эмоциях?

— Если говорить о футболе, то вообще стараюсь никогда ничего наперед не загадывать. В жизни — другое дело (улыбается).

— Почему из той яркой сборной 1988 года рождения никто себя пока по большому счету не проявил? Ведь по возрасту Дзюба, Баляйкин, Дядюн и вы уже должны выходить на первые роли в главной национальной команде?

— Так сложились обстоятельства — прежде всего из-за того, что предыдущее поколение было очень сильным и до сих пор задает тон.

— Но есть примеры более молодых Дзагоева и Кокорина, которые уже среди лидеров сборной России…

— За Дзагоева и Кокорина я очень рад — никакой зависти, даже капли! А почему не получилось у нашего года — наверное, у каждого своя история. И потом — еще не вечер.

— Какая история у вас? Почему Адвокат «отцепил» вас от команды после первого же сбора?

— Об этом лучше спросить у него. Но если произошло именно так, значит, так должно было быть. Я никого не виню.

— И себя тоже?

— В той ситуации? Нет.

— Вы хотите играть за сборную?

— Естественно! По-моему, играть за свою страну — мечта каждого футболиста. Да и история с «МЮ» показывает, насколько это важно.

— Когда вы принимаете какие-то очень важные решения, с кем-то советуетесь?

— Да. С родителями.

— А кроме них для Павла Мамаева существуют авторитеты?

— Такие, чтобы мне кто-то что-то сказал и я этому слепо, не раздумывая, поверил?

— Да.

— Нет, не существуют. Любую ситуацию я должен пропустить через себя, проанализировать. Мои решения — всегда только мои решения.

— А почему вы пять лет не общались с прессой?

— Элементарно не хотел.

— Вам что, все равно какой имидж вам создают?

— По большому счету — да. Люди, которые меня знают, ерунде не поверят, а всех все равно не переубедишь.

— Но вот, допустим, та же ситуация с «МЮ». Англичане хотят собрать о вас как можно более полную информацию и звонят не только Тошичу, а и людям, которые знают вас гораздо хуже. Или просто изучают прессу…

— Если у человека есть голова на плечах и ему говорят о ком-то гадости, он должен прежде всего спросить: а факты есть? Подтверждения? Или это только ваши домыслы?

О ФОТОГРАФИЯХ С КОКОРИНЫМ

— Бывают случаи, когда повод есть, хотя и дан он несознательно…

— Это вы сейчас о нашем с Кокориным отдыхе в Майами и обсуждении фотографий оттуда?

— Например.

— Мне даже и в голову не могло прийти, в какую сторону уйдет это обсуждение! Но каждый, в меру своей испорченности, видит то, что хочет видеть. И то, что близко именно ему. Когда я прочитал весь тот бред, что вывалился в интернете, то понял, сколько же у нас испорченных людей! Видимо, Сережа Игнашевич, написавший на своем сайте, что можно выставлять только скучные полуофициальные фото типа «вот мы прилетели», «вот мы за столом», «вот мы еще где-то», действительно прав. Но у меня вся эта история ничего, кроме улыбки, не вызвала.

— Никогда не поверю, что вы не предвидели подобной реакции — пусть, быть может, в меньших масштабах. Фотографии ведь действительно достаточно провокационные?

— А что в них провокационного? Два друга на отдыхе… Честно говорю: не предвидели. Может быть, потому, что даже и не думали в этом направлении.

— Как вы вообще сдружились с Кокориным, ведь он на три года младше?

— Года три-четыре назад оказались вместе на сборе молодежки в Турции, познакомились, нашли много общих интересов. Потом приехали в Москву, наши девушки тоже подружились, и мы много времени проводили вместе. Так и пошло.

— Кого-то еще из футболистов можете назвать другом?

— Друг в моем понимании — очень громкое слово. А вот хороших товарищей, которые всегда помогут мне, как и я им, хватает. Это и многие ребята в нынешней команде, и Шемберас с Алдониным, которые от нас уже ушли. Тот же Дейвидас, к примеру, однажды сильно меня выручил, поэтому я все для него сделаю.

— Как далеко сейчас простираются ваши футбольные амбиции?

— Сегодня задача номер один — выиграть текущий чемпионат России. Все мысли и, соответственно, амбиции сосредоточены именно в этой плоскости. Думаю о том, как помочь команде здесь и сейчас, в облаках не витаю. Тем более что чемпионство с ЦСКА — моя мечта еще со времен перехода в клуб. Кубок России мы брали, Суперкубок тоже, пора становиться чемпионами.

— Что вы считаете своим самым сильным футбольным качеством?

— Характер. Я с детства привык побеждать — везде и во всем. Поражения для меня унизительны и именно их неприятие позволяет находить какие-то ресурсы в борьбе, делает сильнее.

— На поле это, безусловно, помогает. А в жизни?

— Тоже. Спорт — это некий слепок с жизни, и там, и там действуют одинаковые законы. Мне сейчас вообще ничего не мешает. Когда нашел равновесие между душевным комфортом и спортивными притязаниями, все как-то встало на свои места.

— И все-таки, извините, но я не поверю, что с характером лидера и победителя можно сидеть на скамейке запасных и пребывать в полном душевном комфорте.

— Рецепт простой: надо научиться радоваться каждому прожитому дню. Сегодня я стараюсь получить удовольствие от любой тренировки — будь она легкой или тяжелой, веселой или нудной. Это раньше мог повести себя так: ах, вы меня в состав не ставите, значит, и тренироваться не буду! А сейчас, после событий последнего года, подобное исключено. И, знаете, я верю: никакая работа не пропадает даром, тем более — делающаяся добросовестно и с удовольствием. Поэтому со скамейки рано или поздно встану — абсолютно уверен. Вообще если ты отталкиваешь от себя негатив, то он просто должен уйти.

— Совсем без негатива, увы, не бывает. И вы наверняка чего-то в этой жизни не терпите?

— Предательства.

— Вас что, часто предавали?

— Нет, но в жизни всякое бывало, поэтому знаю, что бьет больнее всего.

— Шесть лет в ЦСКА… Если бы вам позволили что-то изменить, что выбрали бы?

— Ничего. И речь не только о последних шести годах. Обо всей жизни.

Спорт — Экспресс. Футбол